Ксения драгунская. Рассказы о принудительном переодевании в девичьи одежды
От составителя. В сборник повестей и рассказов известного драматурга и сказочницы Ксении Драгунской вошли короткие истории из цикла «Когда я была маленькая», циклы «От души и на память» и «Лекарство от послушности», рассказ «Про папу моего» и небольшая повесть «Сыроежки».
Из цикла «Когда я была маленькая»
ОЧЕНЬ ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ
Когда я была маленькая, в меня влюбился один Федька. Он подарил мне очень красивую старинную фарфоровую, немножко лысую куклу в кружевном платье.
Но я влюбилась в учителя природоведения. Обменяла куклу на морскую свинку и подарила ему. А учитель природоведения влюбился в учительницу физкультуры. Продал морскую свинку на птичьем рынке, купил здоровенную гирю и подарил учительнице физкультуры. И мы все заболели скарлатиной. Но не от куклы, не от морской свинки и не от гири мы заразились. Заразились мы от Героя Советского Союза летчика-космонавта Затыкайченко, который приходил к нам в школу и со всеми учителями за руку поздоровался, а учеников лично каждого погладил по голове. Ну, это я всё вру, ведь космонавты не болеют скарлатиной...
КАК Я СТАЛА ДЕВОЧКОЙ
Когда я была маленькая, я была мальчиком. Ну, сначала мальчиком, а потом уж стала девочкой. Это вот как было. Мальчиком я была хулиганским и всегда обижала девчонок. И вот однажды, когда я дёргала за косички сразу двух девчонок, мимо проходил волшебник и покачал головой. А вечером я превратилась в девочку. Моя мама удивилась и обрадовалась, ведь она всегда хотела дочку. И я стала жить девочкой. Ох и несладкая же была девчачья жизнь! Меня всё время дергали за косички, дразнили, подставляли ножки, обливали из брызгалок противной лужной водой. А когда я плакала или жаловалась, обзывали ябедой и плаксой. Однажды я крикнула мальчишкам-обижателям:
– Эй! Вот погодите! Превратят вас в девчонок, тогда узнаете!
Мальчишки очень удивились. И я рассказала им, что со мной случилось. Они, конечно, испугались и больше девчонок не обижали. Только угощали конфетами и приглашали в цирк. Такая жизнь мне понравилась, и я уже не стала превращаться обратно в мальчишку.
Как мне имя выбирали
Когда я была маленькая, мне жутко не нравилось моё имя. Ну куда это годится – Ксюша? Так только кошек называют. Мне, конечно, хотелось, чтобы меня звали как-нибудь красиво. Вот у нас в классе одну девочку звали Эльвира Череззаборногузадерищенская. У учительницы даже ручка сломалась, пока она эту девочку в журнал записывала. В общем, мне было жутко обидно, я пришла домой и заплакала:
– Ну почему у меня такое смешное и некрасивое имя?!
– Что ты, доченька, – сказала моя мама. – Имя у тебя просто замечательное. Ведь как только ты родилась, у нас дома собрались все наши родные и стали думать, как тебя назвать. Дядя Эдик сказал, что тебе очень подойдёт имя Препедигна, а дедушка решил, что назвать тебя надо просто Ракетой. Но тётя Вера считала, что нет на свете ничего краше имени Голендуха. Голендуха! Ведь так звали твою четвероюродную прапрабабушку! Она была такая красавица, что на ней женился царь. А она сварила ему варенье из молодых мухоморов, да такое вкусное, что он объелся им насмерть. И все очень обрадовались, потому что царь этот был очень вредный и злой. Дни рождения отменил и воевал всё время с кем попало. Ужас, а не царь! Зато после него пришёл другой царь – весёлый и добрый. Вот какая твоя четвероюродная прапрабабушка молодец! Ей даже значок выдали: «Отличник по борьбе со злыми царями»! И вот тётя Вера предложила назвать тебя Голендухой. «Какая ещё Голендуха?!» – закричала тётя Маша и даже кинула в тётю Веру тарелкой с малиновым желе. Тарелка попала в тёти Верину голову и продырявила её. Пришлось везти тётю Веру в больницу. А там такая добрая и умелая докторша быстро-быстро зашила дырявую голову, так что и следа не осталось. Эту добрую докторшу звали Ксюша Игоревна Парамонова. Вот в честь неё-то мы и назвали тебя Ксюшей.
С тех пор мне даже немножко нравится моё имя. Ведь всякие там Голендухи – ещё хуже!
НЕНАСТОЯЩИЕ ЗУБЫ И ЧАСЫ С КУКУШКОЙ
Когда я была маленькая, ещё всякие некоторые другие многие люди тоже были маленькими. Например, мой друг Алёша. Мы с ним за одной партой сидели. Вот однажды ему учительница говорит:
– Ну, Алексей, читай наизусть стихотворение, которое я на дом задавала.
А он говорит:
– Я не выучил. У меня вчера последний молочный зуб выпал. И даже насморк начался...
А учительница говорит:
– Ну и что? У меня вон ВСЕ зубы выпали, а я на работу хожу.
И как вынет изо рта все зубы разом!
Мы так испугались! Ирка Беликова даже заплакала. А это у нашей учительницы зубы просто ненастоящими были. Тут директор в класс вошёл. И тоже испугался. Но не заплакал. Он привёл к нам другую учительницу – весёлую и с настоящими зубами, которые изо рта не вынимаются. А той учительнице подарили часы с кукушкой и отправили на заслуженный отдых – на пенсию то есть. Давно бы так!
КОГДА Я БЫЛА МАЛЕНЬКАЯ
Когда я была маленькая, я была очень забывчивая. Я и сейчас забывчивая, но раньше – просто ужас!.. В первом классе я забыла прийти в школу первого сентября, и пришлось целый год ждать следующего первого сентября, чтобы идти сразу во второй.
А во втором классе я забыла свой ранец с учебниками и тетрадками, и мне пришлось возвращаться домой. Ранец я взяла, но забыла дорогу в школу и вспомнила о ней только в четвёртом классе. Но в четвёртом классе я забыла причесаться и пришла в школу совершенно лохматая. А в пятом перепутала – осень сейчас, зима или лето – и вместо лыж принесла на физкультуру ласты. А в шестом классе я забыла, что в школе надо вести себя прилично, и притопала в класс на руках. Как акробат! Но зато в седьмом классе... Ой, фу ты... Снова забыла. Ну, потом расскажу, когда вспомню.
ПРОТИВНЫЕ СТАРУШКИ
Когда я была маленькая, я была очень противная. Я и сейчас противная, но раньше – просто ужас. Вот мне говорят:
– Ксюшенька, иди кушать!
– Пе-пе-пе-пе-пе!..
Даже вспоминать стыдно. И вот однажды весной гуляла я в саду Эрмитаж и показывала всем язык. Мимо проходили две старушки в беретках и спросили меня:
– Девочка, как тебя зовут?
– Ура! – запрыгали от радости старушки. – Наконец-то мы нашли девочку по имени Никак. Вот тебе письмо. – И они упрыгали. В письме было написано: «Девочка по имени Никак! Почеши, пожалуйста, левой ногой правое ухо!»
«Вот ещё! – подумала я. – Очень надо!»
Вечером мы с мамой и тётей Лизой пошли в «Детский мир». Мама и тётя Лиза крепко держали меня за руки, чтобы я не потерялась. И вдруг у меня ужасно зачесалось правое ухо! Я стала выдёргивать свои руки. Но мама и тётя Лиза только сжали мои руки покрепче. Тогда я постаралась почесать ухо правой ногой. Но не дотянулась... И мне пришлось изловчиться и почесать правое ухо как раз левой ногой. И как только я это сделала, у меня тут же выросли большие кудрявые усы. И у всех других детей – тоже. В «Детском мире» поднялся страшный визг – это мамы и папы испугались своих детей усатых! И скорее побежали к врачам и милиционерам. Но врачи смогли вылечить усатых детей не сразу, а только через несколько дней. Зато милиционеры сразу поймали двух противных старушек в беретках. Эти старушки уже давно ходили по Москве и делали всякие безобразия. Только они были уже совсем старенькие, и их противности не хватало для безобразий. Поэтому они подыскивали противных мальчишек и девчонок и безобразничали с их помощью. «Надо же! – подумала я. – Оказывается, противные девочки становятся противными старушками?..»
Мне не захотелось становиться такой старушкой, и я перестала быть противной.
ЗАКОЛДОВАННЫЙ СНЕГ
Когда я была маленькая, я обожала есть снег. Вот как только нападает хоть чуточку снега, я сразу на улицу – и ем, ем, ем... Пока меня не поймают и не отругают.
И никто не мог меня отучить от этой ужасно опасной для здоровья привычки. И вот однажды, когда наступила зима, я сразу съела снег. А он был не простой, а заколдованный. И я превратилась в торт. Приходит моя мама с работы, а вместо меня на кухне – торт.
– Надо же! Тортик! – обрадовалась мама. Она удивилась только, что меня дома нет, а потом подумала, что я ушла в соседний подъезд к Нинке Акимовой. И я совсем не могла ей ничего сказать – ведь торты не умеют разговаривать! Мама положила меня в холодильник. Я же превратилась не в простой торт, а в торт из мороженого. Мама подождала меня немножко, а потом всё-таки решила съесть кусочек торта. Она вынула меня из холодильника, взяла в руки острый нож... И тут из торта как брызнут брызги в разные стороны! Мама попробовала брызги на вкус. А они были совсем не сладкие, а солёные, как слёзы. Мама пригляделась повнимательнее и заметила, что на торте из крема бантики красные вылеплены – точно такие же, как у меня в косичках. Вот тут-то моя мама и заподозрила что-то неладное. И поскорее позвала отряд спасателей из трёх волшебников и двух мороженщиков. Все вместе они меня расколдовали и превратили обратно в девочку. С тех пор у меня часто бывает насморк – это я в холодильнике простудилась. А снега я больше не ем, хоть и хочется иногда.
Вдруг он опять заколдованный?
ХУЛИГАН
Когда я была маленькая, я обожала кататься на велосипеде по лесу. Он так здорово дзынькал, перепрыгивая через коряги, я неслась по коричневой лесной дороге, ёжики и лягушата разбегались в стороны, а в глубоких прозрачных лужах отражалось небо.
И вот однажды под вечер я ехала по лесу и встретила хулигана.
– Эй ты, рыжая, – сказал хулиган невоспитанным голосом. – А ну слезай с велосипеда.
Глаза у хулигана были грустные-грустные. Я сразу поняла, что у него было трудное детство.
– Ну, чего вытаращилась? – спросил хулиган. – Слезай живо, мне на море ехать надо.
– Хитренький! – сказала я. – Я, чур, тоже на море хочу. Ты меня на багажнике повезёшь.
И мы поехали.
– А как мы доедем до моря? – спросила я.
– Запросто, – сказал хулиган. – Надо только всё время ехать берегом реки, а она когда-нибудь в конце концов впадёт в море.
Мы ехали берегом маленькой тёмной лесной речки.
– Потом она расширится, – пообещал хулиган. – Начнут ходить пароходы, и мы доберёмся до моря на попутном корабле.
Статья подготовлена при поддержке интернет - магазина «Айсберг». Если Вы решили приобрести качественный и надежный холодильник в Оренбурге, то оптимальным решением станет обратиться в интернет-магазин «Айсберг». На сайте, расположенном по адресу www.Ice56.Ru, вы сможете, не отходя от экрана монитора, купить холодильники в Оренбурге по выгодным ценам. В интернет - магазине «Айсберг» работают только высококвалифицированные специалисты с огромным опытом работы с клиентами.
– На море на завтрак мы будем есть только арбузы! – сказала я.
– А на обед – воблу, жвачку и солёные огурцы!
– А на ужин – громко подпрыгивать и играть на гитаре!
Мы выехали в поле. Подул ветер. Я прижалась ухом к спине хулигана и услышала, как бьётся его хулиганское сердце. Стало темнеть. Река всё не расширялась и не расширялась, и попутных кораблей что-то не было видно. Я вспомнила про маму, тётю Лизу и кота Арбузика. Как они ждут меня, смотрят в окошко, а потом плачут, звонят в милицию, скорую помощь и пожарным тоже на всякий случай.
– Эй! – я постучала по хулиганской спине. – Останови, мне домой надо.
– А на море как же?
– Потом как-нибудь, – пообещала я. – В следующий раз.
Глаза у хулигана стали ещё грустнее.
– Эх ты, – сказал он, – трусиха.
– А ты – хулиган!
– А я зато, когда вырасту, на тебе не женюсь, – сказал хулиган, слез с велосипеда и ушёл.
Самое интересное, что так оно и вышло! Уж и царь на мне женился, и злой колдун, и космонавт, и дурак. А хулиган – не женился!!! Я даже вообще его с тех пор ни разу не видела. Наверное, он уже вырос и у него есть настоящая борода.
Но это уже совсем другая история.
Мама купила платье, но я не понял, что оно для меня.
Одевай! Оно твоё и не перечь матери!
Но мама! Я же не девочка! Я не одену платье!!
Оденешь! Никуда ты не денешься, я что зря тебе его покупала?!
Понятия не имею зачем ты его покупала!
Ах ты не имеешь понятия! Ну щас я тебе покажу!
Айй! Не надо!!
Но было поздно и мама уверенно нацепляла на меня через верх это розовое кружевное, девичье платье. Когда оно было одето я был так поражён этим, что чуть не плакал. Но также я понимал, что это было наказанием за моё непослушание и возможно единственный способ хоть как-то усмирить мой "гадкий характер".
Поправим рукова: Так, и передничек тоже: Вот: Теперь будешь послушным мальчиком.
Я был просто в шоке и молча стоял, чуть всхлипывая, когда мама тщательно поправляла все складки на платье. Она также слегка подправила мои волосы, словно делая их соответствующими платью.
Таким образом до конца дня у меня действительно пропало желание баловаться и вредничать, как я всегда делал. Спал я как обычно в майке и трусах, а платье снял и думал больше его не одену. Как бы не так! Следующим утром, когда я ещё не успел одеть трико и рубашку, мама принесла мне какие-то вещи и сказала что сегодня я буду ходить в них. Чёрт, это опять была девечья одежда!
Так, трусики я переодевать тебя не засталяю. Ты просто сейчас оденешь колготки поверх них.
Мама достала из коробки белые тонкие колготки и принялась быстро их закасывать, чтобы без труда натянуть на мои ноги.
Помешать не получилось - только я дернул ногой чтобы не дать надеть их, как получил пощечину и резкий выговор. "Гадкий мальчик! Я заставлю тебя слушаться!". Колготки были надеты. Они по настоящему девчачьи, поскольку очень тонкие и прозрачные, и это сильно смущало меня.
Теперь одевай платье и не пытайся больше сопротивляться. Слышишь Олег, это же всё для твоего блага! - успокаивала она меня, когда я сидел весь напыженный, непривычно ощущая ноги.
Это было уже другое платье, - голубого цвета с многочисленными кружевами по краям и пуговочками спереди. Не хотелось в это верить, но такие затраты на покупку платьев для меня, могли объясняться только серьёзными намерениями наряжать меня в них: Колготки я носил впервые. Мне всё время казалось, что я теперь девочка, и я не мог отогнать эту мысль. Ходить в такой одежде и продолжать оставаться мальчиком было очень сложно, о чём я и признался маме вскоре. Она объяснила, что это вынужденные меры, которые должны размягчить мой характер и когда она добьётся от меня должного послушания разрешит обходиться без этой одежды.
Следующий день начинался с того же - мама проконтролировала пока я встану и одела меня так же как и вчера. Я уже не сопротивляясь одел всё, что мне пологалось.
Потом мы решили пойти с мамой на прогулку. На улице было лето и сначала я очень волновался по поводу того, что мне придётся одеть на улицу, не заставит же мама меня идти в платье! Так и было - платье мне разрешили снять, а колготки остались, поскольку поверх них одевались штаны.
В колготках под штанами всё равно на протяжении всей проголки я чувствовал себя сковано и неуверенно. На обратном пути мы зашли в магазин, в котором мама, в отделе для девочек, не смотря на мои активные попытки её отговорить, выбирала для меня подходящую одежду. Я старался всячески делать вид, чтобы продавщицы не поняли, что мама подбирает платье для меня, но мама потом сама сказала им, что мы выбираем платье для сестры, а примеряем на мне потому как я имею одинаковый с сестрой размер.
Из огромного разнообразия платьев мама по очереди брала каждое и заставляла меня примерить. Некоторые я одевал, некоторые просто прикладывали к туловищу. В итоге выбрали одно красивое тоненькое летнее платье, даже не смотря на то, что оно было слегка тесноватое. На этом приобретение одежды не закончилось - на очереди были другие части девичьего гардеропа. Панталоны и трусики выбирать долго не пришлось - мама взяла самые девичьи, где было больше кружевных украшений. Колготки тоже купили быстренько - три пары разных цветов -телесные, белые и розовые. А вот при выборе туфелек пришлось повозиться. Я всячески отказывался от тех, что были со шпильками, поскольку считал что не смогу к ним привыкнуть, но мама настаивала на них, говоря что они красивее и что все девочки их носят не жалуясь. В итоге взяли нечто среднее между моими и мамиными предпочтениями - шпильки не очень большие, а сами туфельки смотрятся очень даже ничего.
К моему ещё большему сметению мама ко всему прочему купила мне куклы. Было конечно очень обидно из-за всего этого, но я понимал, что чем быстрее я стану послушным, тем быстрее освобожусь от всей этой девчачьей жизни.
Когда мы вернулись домой, мама сразу мне велела раздеться полностью до гола. Я не стеснялся быть голым перед мамой, поскольку она всегда меня в таком же виде купала в ванной, и разделся без приреканий, стараясь быть послушным.
Теперь оденешься полностью как девочка. Больше никаких мальчишечьих трусов и маек! - строго сказала мама, - выбирай какого цвета колготки хочешь? - Не знаю. Ну, розовые: - Розовые так розовые: - она распокавала упаковку, достала от туда пару тонких розовых колгот и натянула их на ноги, - хорошо: Повернись-ка.., та-а-к: Как раз твой размер! Одевай теперь поверх колготок трусики!
Те самые, только что купленные, с обилием кружевных вышивок трусики, вскоре оказались на мне. Это был ещё один "первый раз", до этого я никогда не одевал девченочьих трусиков. Было очень непривычно ощущать как плотно они окутывали талию, и как слабо прикрывали ягодицы. Мама полюбовалась на меня, а затем продолжила наряжать. Я слегка нагнулся, чтобы позволить ей просунуть через верх платье. Через ткань платья просвечивало всё, даже трусики, что сразу вызвало мою негативную реакцию: - Я не хочу ходить в этом прозрачном платье! Не буду! Пожалуйста мама, давай я одену то голубое, оно мне нравится больше.
Нет! Ты будешь носить это! Опять начинаешь спорить? Хочешь, чтобы я тебе ещё больше продлила девчоночью жизнь? - Нет, нет не надо! Я остаюсь в этом!
Вскоре, мама распокавала ещё одну купленную коропку с туфельками. Я одел их и сразу почувствовал в ступнях неудобство, а когда прошёлся по комнате, то и вовсе с трудом переставлял ноги. Нет, туфли не были тесными, просто я к ним абсолютно не привык. Мама объяснила: - Все девочки первый раз чувствуют в таких туфельках неудобства, но это быстро проходит, не переживай!
Чтож, хочешь не хочешь а привыкать придётся, вряд ли мама изменит своё решение.
Начались дни моего перевоспитания. В такой одежде я стал ещё более послушно себя вести, чему мама была бесконечно рада. Я перестал грубить, перечить ей, капризничать, и становился "розовым и пушистым" поскольку мне очень хотелось заслужить её доверие и прекратить носить платья.
Мои редкие просьбы и намеки маму не переубеждали, она была настроена очень строго относительно меня и не позволяла расставаться с одеждой ни на минуту! Я постепенно и сам примерялся, ведь всё было не так уж плохо - платья, колготки, трусики - удобные и красивые вещи, не зря же их девочки носят. Мама всячески стремилась купить мне что-нибудь новое, и это тоже радовало, ведь раньше покупки мне делались редко. В основном это были платья самых разных разцветок и форм, панталоны и трусики покупали реже, а колготки - по мере того как я разнашивал и рвал старые.
У меня появился свой шкафчик, куда слаживались все девичьи вещи. К концу месяца шкаф был забит практически до отказа и приходилось иногда даже искать нужную вещь из этого большого разнообразия. Правда потом мама навела в нём порядок и велела впредь поддерживать мне его - она разделила каждый вид одежды на отсеки и теперь стало гораздо удобнее. Например вся куча колготок была на одной полке, а трусиков на другой, и я легко мог выбрать всё что мне хотелось одеть. Да, я стал уже выбирать сам, поначалу конечно меня одевала мама, но потом мне разрешилось делать это самостоятельно.
На дверце шкафа висело большое зеркало перед которым я часто любовался собой. Однажды, когда я уже был довольно послушным и не сильно противился девченочьей одежде мама сделала для меня новый подарок. Она купила большой, хороший косметический набор, куда входили падама, кисточки, пудра, ещё какие-то штучки - вобщем для девочек самое то. Но я же всё таки не девочка!
Или уже девочка? Я боялся что это зайдёт слишком далеко и поэтому предпринимал очень активные попытки на дать маме накрасить своё лицо.
Давай быстро свои губы, я уже открыла помаду! Быстрее а то высохнет!
Я убегал, вырывался, зажимал рот, но всё равно, под сильным давлением со стороны мамы, вскоре сдался.
Она усадила меня перед зеркалом и быстро накрасила губы. Они покрылись сочным красным цветом, распухли и приобрели очень девчачий вид. Потом мама сделала всё остальное - напудрила щёки и покрасила веки и ресницы, после чего веки стали голубые, а ресницы твёрдые и пышные. Лицо было не узнать - оно стало таким женственным, что казалось принадлежало самой настоящей девочке.
Так и ходил накрашенный по дому. В сочетании с платьем и колготками такое "кукольное личико" мне очень подходило, говорила мама. Также она говорила, что волосы на голове мне больше не нужно стричь и когда они станут по настоящему длинными(а они уже сейчас не маленькие) она сделает мне очень хорошую причёску с кудрями и косичками.
К следующему утру косметика чуть побледнела и смылась, поэтому мама повторно провела процедуру её нанесения. Причём она оказалась недовольна качеством помады из моей косметички и принесла хорошо проверенную свою, которая очень тяжело смывается.
У неё был немного другой оттенок - бордово-красный и окрашенные в неё губы стали слегка блестящими и гладкими.
Вскоре мне купили уже другую косметичку, дорогую, с качественными аксесуарами и заимоствовать у мамы памаду больше не приходилось. Я постепенно начинал сам себе красить губы, поскольку делать это было очень приятно, а мама лишь поправляла и корректировала мои действия, обучая всем правилам этого искусства.
Обучала мама также ещё и тому, как девочки должны себя вести, а именно - правильная походка, манеры поведения, хороший тон, уход за внешним видом и др. Новые для меня правила казались сначала слишком нелепыми, но потом я стал понимать их необходимость для любой нормальной девочки.
Со временем я больше стал играть с куклами, начал тяготеть к девченочьим играм. У меня даже была подруга - девочка Аня из нашего подъезда иногда приходила к нам и я играл с ней во всё подряд. Было очень весело, мы делились разными секретами, я показал ей сколько одежды купила мне мама и Аня просто чуть не умерла от зависти. Мы стояли возле шкафа, и я показывал всё что у меня было, иногда позволяя ей примерять особо понравившееся. Аня сказала, что ей столько платьев не покупают и тонких детских колготок тоже у неё нет. Поэтому я подарил ей две пары колготок и одно платье, конечно предварительно спросив разрешение у мамы.
У Ани в гостях я тоже был. Её родители видели во мне обычную девочку, которая дружит с Аней и ничего такого не заподазривали. Мы практиковались друг другу заплетать косички, играли в дочки-матери, любили пошкодить, вобщем являлись хорошими подругами.
Через месяц меня уже было не отличить от девочки, а через два изменился и голос, и черты характера, и манеры поведения.
Всё мальчишечье из меня вышло, уступив место всему девчачьему. Я стал девочкой, и меня мама даже стала по-другом звать - Таня, вот какое теперь моё имя. Что ж, мамочке виднее, значит быть девочкой - моя судьба.
После того как один из насильников 15-летней девушки похвастался своим «подвигом», ее подружки из ревности организовали для жертвы повторное истязание
Когда в тот роковой день Вита, 15-летняя дочь Светланы Андреевны, попросила позволения увидеться с друзьями, женщине и в голову не могло прийти что-то плохое. Год назад семья поменяла квартиру и переехала в другой район Сум, на старом месте у дочери остались давние подруги и приятели. Со многими ребятами они училась с первого класса, Светлана Андреевна знала их, была знакома с родителями: все из хороших семей.
После переезда Вита поддерживала отношения с друзьями, иногда навещала их в родном районе. Светлане Андреевне нравилось, когда мальчики-подростки по-рыцарски провожали ее дочь с другого конца города до самой двери квартиры. И женщина с легким сердцем отпустила Виту на встречу.
Однако мать и в страшном сне не могла представить, что сотворят с дочерью ее «друзья».
«Я хотела спрыгнуть с балкона, но парни схватили меня за руки и затащили в комнату»
Созвонившись по телефону, ребята договорились встретиться в 16 часов на своем любимом месте — детской площадке во дворе одного из домов. Двое мальчиков, вызвавшись, по их словам, сопроводить Виту до места встречи, заехали за девушкой, и все вместе двинулись в путь.
По дороге ребята сообщили, что им нужно на минутку заскочить к другу, решить какую-то проблему, — вспоминает Вита. — Меня это не удивило: обычная вроде бы ситуация. Я сказала, что в квартиру не зайду, подожду их на лестничной площадке. Через несколько минут из двери выглянул один из ребят: «Мы тут еще на полчаса задержимся. Заходи, чаю на кухне попьешь». Мне что-то подсказывало: не надо идти. Но Олег стал уговаривать: мол, ну что ты, как маленькая, здесь же все свои! Мне стало стыдно за свою недоверчивость.
Когда за спиной захлопнулась входная дверь, я все поняла: в коридоре стояли восемь парней и смотрели на меня жадными блестящими глазами. Пятерых из них я видела впервые. Олег заговорил первым: «В общем, решай сама: или ты добровольно переспишь с каждым, или мы возьмем тебя силой». Сумочку, где лежал мой мобильный телефон, парни сразу отобрали. Я начала плакать, просить, уговаривать… Объясняла, что никогда не была с мужчиной и не знаю, что нужно делать. Но они и слушать не хотели. Тогда я попросила их выпустить меня на балкон: мол, хочу подышать свежим воздухом, успокоиться немного.
Парни посовещались и разрешили выйти, но предупредили: «Если станешь звать на помощь, прибьем сразу!» Но я и не думала кричать: знала, что бесполезно. Восьмеро крепких парней — не отобьюсь. Решила, что у меня есть только один выход: выпрыгнуть с балкона. Благо третий этаж. Но когда взобралась на перила, стало очень страшно, я замерла, чтобы собраться с духом. В этот момент на балкон заскочили двое ребят, схватили меня за руки и затащили в комнату.
Над девушкой надругались в родительской спальне «хозяина» квартиры. Насильников было трое. Остальные, видимо, испугавшись, наблюдали за процессом. Виту продержали в квартире до самого утра. Отдавая ей сумочку, мучители предупредили: мол, если кому-то хоть слово скажешь, пеняй на себя.
Я поехала не домой, а к бабушке, — вытирает слезы девушка. — Она плохо видит, поэтому не заметила моего состояния. Сразу позвонила маме: сказала, что у меня разрядился мобильный — он действительно разрядился, поэтому не смогла предупредить, что загуляла с ребятами и заночевала у бабушки, ведь к ней добираться было ближе. Телефона у бабушки нет, и мама мне поверила. Но сильно отругала и велела немедленно ехать домой.
О случившемся Вита никому не рассказывала: было стыдно и страшно. Потом, вновь и вновь проживая ситуацию, девушка поняла, что парни спланировали ее заранее. Организатором изнасилования, по догадкам Виты, был 16-летний Олег. Он постоянно оказывал девушке знаки внимания, несколько раз предлагал встречаться. Однако Вита остудила его: «Извини, но ты мне не нравишься». Видимо, задетый за живое отказом, парень решил отомстить гордячке.
После всего Вита стала кричать во сне: каждую ночь ей снилось, будто она снова попадает в ту квартиру, спасаясь от насильников, выбегает на балкон и без раздумий прыгает в черную пустоту. Светлана Андреевна видела, что с дочерью творится неладное. Пыталась выведать, что стряслось, но Вита упорно молчала. Мать списывала ночные кошмары на школьные перегрузки.
Месяц спустя Вите стали настойчиво звонить подружки из старого района. Бывшие одноклассницы расспрашивали о делах, звали повидаться. Однако девушка уклонялась от встреч. Однажды Светлана Андреевна поинтересовалась у дочери: «Почему ты не хочешь ехать к девочкам? Может, вы поссорились?» Чтобы избежать расспросов, Вита пообещала маме, что непременно навестит друзей, и в один из дней отправилась в гости.
Потягивая пиво и похрустывая чипсами, ребята с интересом наблюдали, как девчонки издеваются над Витой
Оказалось, что подруги неспроста так упорно зазывали девушку. Олег похвастал в компании: дескать, у него были «взрослые» отношения с Витой. Одна из бывших одноклассниц Виты, которая недавно начала встречаться с Олегом, решила выяснить, правда ли это. Другие девочки-подростки из их общей компании вызвались ей помочь. Ничего не подозревающую Виту четверо девочек отвели к зданию заброшенной бани, в безлюдный закоулок, где их якобы поджидали другие подружки. Однако там никого не оказалось.
Валентина спросила меня, как я посмела связываться с ее парнем, — продолжает Вита. — Я испугалась, стала говорить, что между нами ничего не было. Тогда Валентина ударила меня по лицу: «Врешь! Я знаю, что было!» Другие стали ее подстрекать: мол, ты не умеешь бить, дай ей посильней, пусть скажет правду! И стали показывать Валентине, как нужно: прижали меня к стене, хватали за волосы и били головой о стену. Кричали мне в лицо: «Ты полное ничтожество! Давалка! Как ты посмела унизить Валю, переспав с ее парнем?»
Я пыталась им объяснить, что мне пришлось быть с Олегом не по своей воле, но их это еще больше разозлило. От боли у меня потемнело в глазах, теряя сознание, я сказала: «Девочки, что же вы делаете? Ведь мы подруги!» На это одна из них, 14-летняя Надя, ответила: «Забудь это слово! Ты нам теперь не подруга!» Били так, что из ушей вылетели сережки, разорвали ухо…
Потом на месте девчачьих разборок появились парни. Их было десять, и тот самый Олег был. Потягивая пиво и хрустя чипсами, они с интересом наблюдали за «представлением». А девчонки старались вовсю. Каждая пыталась показать себя самой крутой: заставляли Виту стоять, поджав одну ногу, вынуждали танцевать, как стриптизерша, под музыку из мобильного…
Улучив момент, когда подруги, придумывая ей новое наказание, отвлеклись, Вита бросилась бежать. Ее догнали и, заломив руки за спину, вернули на место «казни».
Девочки предложили мне выбор: или забьют меня до смерти, или я тут же, прямо на улице, отдамся десятерым парням, — говорит Вита. — Я отказалась. После этого меня повалили на землю и стали бить ногами. Потом сбросили в канаву, били, не давая подняться. Надя предложила «смягчить» наказание: мол, и троих парней хватит. Я боялась, что девочки меня убьют, и согласилась быть с троими… Когда я поднялась, подружки заметили, что я вся в крови: кровоточило разорванное ухо. Парней отправили в магазин за пивом, сигаретами и водой, чтобы обмыть меня.
В это время мимо бани проходила мама одной из девочек. Услышав подозрительные звуки (к этому времени уже стемнело), женщина спросила издали: «Что здесь происходит?» «Да ничего особенного, мам, — ответила ей 14-летняя дочь. — Просто Витка себе жизнь запорола… ««А тебе какое до этого дело? — грымнула «участливая» родительница. — Чтобы через полчаса была дома!»
Почему ты ничего не сказала маме подруги? Почему не звала на помощь?
Я очень боялась, — всхлипывает Вита. — И если честно, до последнего надеялась, что они еще немного попугают меня и отпустят… Это же были мои друзья! Мы столько раз выручали друг друга…
Выбив из Виты согласие удовлетворить троих парней, подружки посчитали, что на этом их миссия закончена. Мучительницы отлучились по своим делам, а запуганная до смерти Вита под конвоем из десяти парней отправилась в ближайший детский садик. Подростки выбрали троих «счастливчиков», Олег оказался в их числе. Девушка пробовала разжалобить их, уговаривала отпустить ее. Однако, раззадоренные предстоящим развлечением, ребята лишь весело подталкивали отданную им на расправу жертву.
Я спрашивала: «Зачем я вам нужна?» — вытирает слезы Вита. — Ведь есть девочки, которые пойдут на это сами. И, может быть, им будет даже приятно. «А нам и так, и по-другому интересно попробовать», — смеялись они…
«За что ее били? За что в первый раз надругались? Что происходит с нашими детьми?!»
К концу расправы над непонятно в чем виновной Витой в садик, где прямо на земле свершилась заключительная часть казни, подошли «подружки». Отпуская «искупившую вину» девушку домой, напутствовали так же, как и месяцем ранее поиздевавшиеся над ней «друзья»: никому ни слова, иначе точно прибьют. А если не прибьют окончательно, то в новой школе, где учится теперь Вита, пустят «рекламу» среди парней: мол, эта обслуживает всех желающих.
Дома Вита сказала, что порвала курточку, зацепившись в темноте за ветку дерева. А, падая, разбила ухо и потеряла сережки. Светлана Андреевна и в этот раз поверила дочери. О том, что случилось с Витой на самом деле, она узнала лишь спустя несколько дней, когда в дом нагрянула милиция.
Я не могла держать это в себе, — глотает слезы девушка. — Первые два дня закрывалась в ванной, открывала воду и плакала, а на третий пришла к близкой подруге и рассказала все. Она поделилась со своей мамой, а та сразу же вызвала милицию, назвав мой адрес. Потом она объяснила мне, почему так поступила: в 17 лет ее изнасиловали подобным образом.
Но знаете, я ей даже признательна. Мои родители, конечно, были в шоке, когда я призналась им во всем в присутствии милиционеров. Но в том, что нужно обратиться в милицию с заявлением, поддержали.
Когда проверкой этого случая занялась милиция, «подруги детства» сдержали обещание и наведались в школу, где учится Вита. Слух о «моральном падении» девушки быстро облетел старшие классы. Теперь парни смеются ей вслед, бросая обидные слова, а девчонки брезгливо отворачиваются… «Друзья-мстители», в отношении которых заведено уголовное дело, названивают на домашний телефон с угрозами. Мол, если не прекратится расследование, очень сильно пожалеешь…
Как выяснилось, участницы избиения Виты уже не первый раз устраивали жестокие разборки. Шестью месяцами ранее они истязали другую девочку: избивали, жгли сигаретами и заставляли слизывать с их сапог шелуху семечек. Тогда их родителям удалось уговорить родственников пострадавшей не обращаться в милицию.
Для Светланы Андреевны случившееся с Витой стало огромным потрясением. По закону мать должна присутствовать на всех следственных действиях с участием несовершеннолетней дочери: допросы, экспертизы, очные ставки… Однако материнское сердце не может выдержать подробных рассказов об издевательствах, которые пережила Вита. После каждого допроса муж вынужден отпаивать Светлану Андреевну валерьянкой. По этой причине женщина, позволив мне встретиться с Витой, просила побеседовать с девушкой без нее. Во время нашего разговора присутствовал отчим Виты Алексей Николаевич.
Ведь жена видела, что Вита сама не своя ходит, делилась со мной своими подозрениями, но такое мы и подумать не могли! — сокрушается отчим Виты. — Разве могут нормальные девочки заставлять своих друзей насиловать подругу? И парни выполнили это требование! Это же в голове не укладывается! А за что ее били? За что в первый раз надругались? Что происходит с нашими детьми?!
Глядя на Виту, трудно представить, как эта хрупкая девочка с миловидным лицом, роскошными вьющими волосами и огромными наивными глазами переживет страшное предательство. Но она полна решимости идти до конца. Несмотря ни на что.
Девочки и несколько парней приходили к нам домой, но меня не застали, — говорит Вита. — Потом перезвонили: мол, хотят попросить прощения… Когда били ногами, девочки сказали, что меня нужно «зачморить» (в подростковой среде это слово, производное от «чмо», означает унизить. Схожее понятие есть в языке заключенных — «опустить». — Авт.). Я до сих пор не верю, как могли сделать такое со мной те, кого я считала своими друзьями. Но они это сделали, и я им не прощу. Не могу простить…
P. S. Имена всех участников этой истории изменены из этических соображений.
Я рос скромным, тихим мальчиком, в школе хорошо учился, но при этом из-за своего характера считался в классе "белой вороной", и подвергался разным насмешкам и унижением со стороны одноклассников. Я находился под сильной опекой своей мамы, она чересчур лелеяла и заботилась обо мне. Всю одежду, которую я носил, она покупала мне сама, в выборе одежды я не был самостоятельным, что мама купит, то и носил. И выбор мамы часто отличался от нормальной одежды, подходящей для мальчика. Я носил обычно нелепые кофты, некрасивые брюки, моя одежда была слишком похожей на одежду "ботаников" и была совсем не модной. Даже мне казалось немного девчачьей.
Может быть и поэтому тоже я был посмешищем в классе.
Когда мне исполнилось 14 лет, я внезапно заметил как в моём шкафу появилась пачка колготок. Мама всегда складывала в мой шкаф только мою одежду, или старую, или новую, которую она мне покупала, но исключительно мою одежду. Поэтому появление в шкафу маминых колготок сначала показалось мне странным.
Я спросил у мамы, зачем она положила мне колготки. Мама, как мне показалось, даже была возмущена моим вопросом.
- Я тебе купила колготки, что тут странного? - сказала она.
- Но это же женские колготки! - ответил я.
Какая тебе разница женские или нет? Их будешь одевать под брюки, вместо трико, чтобы не мёрзнуть в холода.
Признаться, в последний раз я одевал колготки только когда ходил в садик и в дальнейшем эта немужская одежда отошла из моего гардероба, как и у всех мальчиков. Носить колготки - прерогатива девочек. И тут у меня в гардеробе благодаря маме опять появляются колготки. Это были плотные нейлоновые колготки, примерно 50 ден, чёрного цвета. Их я стал постоянно одевать в школу под брюки, как велела мама.
Поначалу было неловко носить колготки, я чувствовал себя как-то по девчачьи, находясь в колготках. Но потом привык. Вроде никто в школе не замечал что у меня одето под брюками. Хотя когда я сидел брюки чуть приподнимались вверх и в самом низу ног можно было разглядеть колготки. Да, кстати многие девочки в нашем классе в этом возрасте носили колготки, и смотря на них, я их понимал. Разница была лишь в том, что они обнажали свои ножки, одевая юбки, а я носил брюки.
Постепенно в моём шкафу начинали появляться новые упаковки колготок. Мама стала активно покупать их мне, даже несмотря на то, что старые колготки я ещё не порвал. Просто у меня теперь появились колготки разных цветов. В дополнение к чёрным мама купила беленькие и розовые. Цвета прямо скажем девчачьи, да и сами колготки были с узорами и кружевами. Но ничего не поделаешь, пришлось их носить.
Где-то через 2 месяца я так привык к колготкам, что для меня стало почти естественным их носить. И тут однажды открыв свой шкаф, я обнаружил там белые женские панталоны с кружевами. Сначала их вид у меня вызвал улыбку, я решил, что мама закинула их ко мне по ошибке. Но когда я спросил у мамы, что делают панталоны у меня в шкафу, она сказала что купила их мне.
Зимой нужно заботиться о тепле ног, и я поэтому покупала тебе колготки. Но также нужно заботиться о тепле верхней части ног и половых органов, поэтому теперь я купила тебе ещё и панталоны. Они хорошо сохраняют тепло. А женские - потому, что других не бывает.
- Но ведь другие мальчики не носят женские панталоны! - возразил я.
А мне всё равно что носят другие, вот и пусть они замерзают! А мой сын будет носить то, что я скажу!
Спорить было бесполезно и на следующий день я пришёл в школу одетый в колготки и женские панталоны, под низом брюк. Заметить это естественно никто не мог, но тем не менее мне было поначалу крайне неловко... Хорошо хоть мне не приходилось ходить на физкультуру, так как у меня было освобождение, из-за проблем с моей физической слабостью, и поэтому мне не приходилось переодеваться у всех на виду. Да, я был слабым как девочка, если на меня в школе кто-то пытался нападать я защищаться не мог и обычно плакал, если били меня слишком больно.
Ещё через какое-то время мама купила мне ещё одну девичью вещь. Это была прозрачная ночнушка, с кружевами у груди и по краям ночнушки. Естественно прежде чем надевать это, я поинтересовался у мамы: зачем она мне купила ночнушку для девочек. Мама ответила:
- Это же красиво! Спать в ней будет очень удобно. Не то, что в твоей нелепой мальчишеской майке.
- Ну это же девчачья одежда!
Ну и что? Ты уже давно носишь девчачьи колготки и панталоны. Так почему ты против ночнушки сопротивляешься? Спать в ней будет очень удобно. Попробуешь, и потом скажешь понравится или нет.
Таким образом мама меня уговорила попробовать. Одел я белую ночнушку сразу же перед тем, как лечь в кровать, предварительно сняв свою майку. Мама присутствовала при этом и контролировала, чтобы я её одел.
- Вот и всё, а ты боялся. Спи, мой маленький! - сказала мама и поцеловала меня в щеку. Да, несмотря на свои 14 лет, мама позволяла такие нежности со мной и относилась ко мне как к маленькому.
Да, признаться, спать в ночнушке было приятно. Чувствуешь в ночнушке себя изнеженным и слабым как девочка, хочется окунуться в сладкие сновидения. Таким образом девичья ночнушка, с этого момента стала моей привычной одеждой для сна.
Утром я естественно снимал её и одевался в школу как обычно.
Но если мама говорила, что покупает мне девичье бельё, так как оно защищает от холодов, то с наступлением весны по логике, я должен прекратить его носить. И вот, наконец, весна настала и я надеялся, что теперь не будет никаких колготок и панталон - просто брюки на голые ноги и будет не холодно.
Но не тут то было! С наступлением потепления, я обнаружил в своём шкафу новую пару колготок. Развернув упаковку, я решил примерить их. Это были очень тонкие колготки 20 ден, такие которые девочки носят в тёплое время года. Я пришёл к маме, узнать для чего они мне:
- Мам, зачем ты мне купила тонкие колготки? Они ведь не защищают от тепла, и не дают никакого эффекта, кроме как "для красоты".
- Потому что наступает весна и все девочки начинают носить тонкие колготки, вот я и тебе их купила... - сказала мама.
- Но я же не девочка!
Какая разница? Я же вижу что тебе хочется носить девичью одежду! Поэтому и купила тебе весенние колготки.
Как мама узнала, что мне хочется носить девичью одежду, я не знал. В чём-то действительно она была права. Одна часть меня хотела одевать девичью одежду, испытывая от этого какое-то наслаждение и тайную страсть, а другая часть меня сопротивлялась и призывала быть нормальным пацаном и выкинуть все эти девчачьи штучки из своей жизни.
Но в итоге победила именно девчачья часть моей души. Я начал носить тонкие весенние колготки. Кроме того, мама купила мне ещё и две пары настоящих девичьих трусиков, которые в результате полностью заменили мои мужские трусы и я стал постоянно их носить... Но ещё более унизительным стало однажды увидеть в моём шкафу женский бюстгальтер 1-го размера. Мама почти не смогла внятно объяснить зачем мне бюстгальтер, если у меня нет женских грудей. Но носить бюстгальтер мама меня очень настойчиво заставляла. До тех пор пока я не понял, что к чему. Месяца через два я заметил, как моя грудь начала набухать и увеличиваться в размерах, приобретая совсем не мужские черты. Из-за чего это происходит я не догадывался. Где-то к 1 сентября, к началу нового учебного года, моя грудь выросла до таких размеров, что мне уже приходилось скрывать её от окружающих. И бюстгальтер 1-го размера стал мне подходить идеально. Естественно, это вызвало большое смущение и подавленность у меня. Я постоянно расспрашивал маму о том, что со мной происходит, но мама лишь намёками давала понять мне, что мне нужно постепенно становиться девочкой, это для моего же блага.
Поначалу в школу мне приходилось надевать очень просторные, широкие кофты, чтобы скрыть свою большую грудь. И это поначалу помогало, хотя уже многие знали, что со мной происходит что-то странное. У меня и голос стал похож на девчачий и манеры поведения. Да и бюстгальтер, который я носил под кофтой, однажды заметили одноклассники. Это произошло, когда я сидел на уроке, а сидящие на парте сзади пацаны заметили, что под моей кофтой просвечивают лямки бюстгальтера. Они шутя ухватили меня за лямку бюстгальтера и я понял, что моя тайна раскрыта...
После этого все пацаны меня стали обзывать "п и д а р о м" и даже слегка бить. От этого я плакал, как девочка-плакса. Своё спасение я стал искать в обществе девочек. Только девочки могли меня немного понять, поддержать и принять в своё общество, и то далеко не все девочки.
Через пару месяцев моя грудь выросла ещё больше, и теперь даже толстая кофта не помогала скрывать грудь от окружающих. И вот однажды мама запретила мне одевать эту широкую кофту, купив мне жёлтую обтягивающую девичью кофточку-сорочку, вместо прежней грубой мужской кофты. Одев эту кофту, первое что я увидел в зеркале, это два бугорка выступающих из под кофты - так ярко выделялась моя грудь. Я чуть было не заплакал, представив, что в таком виде надо будет идти в школу. Но деваться было некуда, на следующий день в школе я выглядел почти как девочка в этой девичьей обтягивающей кофте. Насмешек надо мной было море, но приходилось всё терпеть. Было тяжело поначалу, а потом многие уже начали привыкать к тому, что я полу-мальчик, полу-девочка, и особо не приставали ко мне.
Учителя тоже поначалу относились ко мне очень негативно и даже вызывали родителей в школу (точнее маму, поскольку воспитывала меня одна мама, папа ушёл от нас ещё в детстве). И маме удалось заверить учителей, что ничего страшного со мной не происходит, она сказала учителям, что у меня такая странная болезнь, из-за которой я постепенно превращаюсь в девочку и ей даже удалось уговорить их, чтобы они относились ко мне повнимательней и повежливей.
Таким образом постепенно отношение всех ко мне смягчилось, и через какое-то время я осмелел(а) и начала сама делать себе косметику. В общем как и все девочки начала стремиться выглядеть красивой. Естественно при помощи мамы - она купила мне косметичку и научила краситься. Теперь я стала ходить в школу только красиво накрашенная.
Через какое-то время я полностью перешла на женскую одежду. Я осмелела и начала надевать в школу юбку, колготки, туфли на высоком каблуке, блузочку... В общем была в полном наряде. И ещё причёску мне сделали красивую в женском салоне красоты.
Так началась моя девичья жизнь. Как в последствии мне стало известно, мама в тайне подмешивала мне в пищу женские гормоны, благодаря которым выросла моя грудь, феминизировалась внешность, изменился голос. Сделала это мама по причине того, что думала так будет лучше и ей и мне, она всегда мечтала, чтобы я была девочкой, а мне в обществе было бы тяжело жить с таким слабым характером, если бы я остался мужчиной.
Может быть она и права. По крайней мере сейчас я почти смирился с тем, что я теперь девушка и вижу в женской жизни массу преимуществ...
Современные гендерные исследования утверждают, что понятия «мужчина» и «женщина» не столько биологические, сколько социальные, а между этими двумя полюсами есть еще немало возможностей для самоопределения. Wonderzine начинает серию публикаций о людях, которым пришлось корректировать внешние признаки пола, чтобы их внутреннее понимание себя наконец совпало с тем, что видят другие люди. В нашем первом материале - рассказ председателя Ассоциации адвокатов России за права человека Маши Баст (в прошлом - Евгений Архипов), которая в сентябре 2013 года совершила каминг-аут как женщина-трансгендер.
интервью: Саша Шевелева
Маша Баст
У меня никогда не было дилеммы - быть мне мужчиной или женщиной.
Я буквально с трех лет, сколько себя помню, идентифицировала себя как девочку. Чем старше я становилась, тем острее была потребность и выглядеть как девочка. В 10 лет я уже стала надевать женскую одежду, краситься. Конечно, мама замечала, что ее одежда вся перерыта и одета. Наверное, она думала, что это связано с каким-то подростковым взрослением, старалась этого не замечать. В 12 лет я уже ходила на дискотеку, встречалась и танцевала с мальчиками. Родители были не в курсе. У нас был частный дом, и мне было удобно выходить из дома так, чтобы никто меня не видел. Кто-то из сверстников обращал внимание на то, что у меня лифчик был надет, - они посмеивались, но делали вид, что не замечают. Я ведь и загорала как девочка - в женском купальнике, многие мои друзья видели мой загар.
Когда мне было 15 лет, родители уже стали что-то подозревать, и у меня состоялся разговор с мамой. Я ведь тогда не понимала, что со мной происходит. Я не знала, что такое транссексуализм, что есть люди, которые корректируют свои внешние признаки. Я сама додумалась в 13 лет до того, что мне, наверное, нужны какие-то изменения в теле. Мне не нравилось, что грубеют кожа и голос. В 14 лет я купила гормон, такую мощную таблетку, и выпила. Ходила напряженная, и мама тогда что-то стала подозревать и нашла эту таблетку, спросила, что это. Я сказала: «Лекарство». Ну, она и выбросила. Ближе к 15 я узнала, что такое транссексуальность, что люди корректируют свой пол. И я для себя приняла решение, что я тоже изменю свои внешние признаки. Для меня не было такого, что «я хочу изменить пол» или «я - мужчина, который хочет стать женщиной». Я всегда чувствовала себя женщиной, просто мне было некомфортно от того, что у меня мужское тело.
В 16 лет я попыталась подавить в себе женское начало. Я подумала, что, может быть, у меня, действительно, такой подростковый возраст, и занялась тяжелой атлетикой. Я стала выглядеть в 16 лет как 40-летний мужчина. Меня даже начали готовить к участию в Олимпийских играх в Сиднее. И вы знаете, я стала такая несчастная. Я представила, что вот, я - мужчина, побеждаю на Олимпиаде. Но я же не мужчина. Я не могу быть мужчиной. Я ходила на бешеные тренировки, меня боялись сверстники, не подходили на улице, потому что я была громадным как шкаф. Но я же женщина! Понимаете? Меня это не устраивало. Я была от этого очень несчастлива. И чем более мужественной я становилась внешне, тем больше я ощущала на себе как будто тяжелый скафандр. Я приняла решение, что я больше так не могу: начала колоть женские гормоны бешеными дозами, начала худеть. Я тогда не знала, что такое shemale, не знала, что такое transition.
У меня состоялся разговор с мамой. Я пришла в мини-юбке, с длинными волосами. Мама сказала: «Хочешь быть женщиной? Да, пожалуйста. Но, - говорит, - на улице. Иди и зарабатывай. Только сама». А что такое в то время улица? Это значит, что ты идешь заниматься проституцией. Этого я не могла. Я сказала: «Хорошо, я сама». И я решила, что поживу так, а потом получу образование и помогу себе с коррекцией. Для меня это было, наверное, дилеммой. И у нас с мамой начались игры, которые закончились тем, что в 17 или 18 лет ко мне приехала первая «скорая». Гормоны я подобрала неправильно, тяжелую атлетику тоже нельзя было резко бросать. У меня давление было за 200, как у старой бабки. Мне пришлось забыть о гормонах и физических нагрузках. Я старалась вернуться в свое женское тело, но это было сложно из-за проблем со здоровьем. Я тогда решила, что возьму тайм-аут - поступлю в вуз, получу образование. И лишь после получения статуса я пойду и все сделаю. Так и получилось. Моя мама прекрасно знала, что я буду меняться, нравится ей это или не нравится. Мой брат, который живет со мной, все время был в курсе того, что со мной происходит. Он все видел. Я для него с детства Маша.
Коррекция внешних признаков пола - это череда операций. Все зависит от человека, чего он хочет: если он хочет изменить гениталии - это одна операция. Если он хочет навести красоту - можно хоть сто операций сделать. Мне повезло, потому что у меня феминная внешность: кадыка нет и никогда не было, подбородок у меня всегда был феминным, нос маленький. Но есть люди, у которых проблемы с формой черепа, кадык. Я не меняла пол - я корректировала свое тело. Я изначально была женщиной. Я приняла для себя решение: все эти комиссии, документы ставлю на второй план, потому что самое главное - во мне. Конечно, многие сталкиваются с проблемой: чтобы сделать операцию, надо поменять документы и иметь заключение от комиссии. Чтобы поменять документы, нужно сделать операцию. Документ - это выдумка человека. На машине я езжу, хотя права у меня мужские. Я соблюдаю правила дорожного движения. Пусть остановят - я объясню им свои права и их права. Я человек самостоятельный, я говорю: «Вот мои документы, это - я. Если вас что-то не устраивает - это ваши проблемы». Не надо стесняться себя. Люди стесняются и чувствуют себя виноватыми. Вы же не сами себя такими сделали - вас такими природа сделала. Вы в этом виноваты? Нет. Поэтому общество обязано вас принять. Если оно не принимает, значит, это проблема общества.
В подростковом возрасте надо говорить с людьми
о том, что такое трансгендерность,
чтобы человек вырос психически здоровым
Моя супруга все обо мне знала с самого начала, еще когда в 2008-м мы только начали встречаться, - я уже тогда принимала женские гормоны. У нас лесбийский брак. Мы все это обсуждали при знакомстве. Единственное, что я вам скажу, - я женщина би. В юности мне нравились и мальчики, и девочки. Я встречалась с мужчинами. Они меня воспринимали как женщину. За мной ухаживали брутальные, крупные мужчины под два метра. Мы планируем детей заводить. Я не заводила детей, потому что мне было нужно как следует измениться. Детям я, конечно, буду все о себе рассказывать.
Я считаю, что в подростковом возрасте надо говорить с людьми о том, что такое трансгендерность, чтобы человек вырос психически здоровым, не маньяком. Если родители замечают, что появились первые сигналы (в районе 10 лет), сразу нужно бежать разбираться к психологу и ни в коем случае не лечить. Если это транссексуализм, то надо перестать бороться и начинать ребенку помогать, чтобы он уже девочкой к 18 годам готовился замуж. Нельзя калечить ребенка. Провокации против меня бывают. В поселке, где я живу, была запущена информация, что я собираю митинг трансгендеров, - был оцеплен весь поселок, искали этих трансгендеров.
Я знаю, например, что Лимонов (Мария Баст была личным адвокатом Эдуарда Лимонова и представляла его интересы в Верховном суде России и Европейском суде по правам человека. - Прим. ред .) не мог совместить мое прошлое и настоящее. А я сразу говорю: вы общались не с Евгением Сергеевичем, а с Машей. Евгений Сергеевич был тот образ, который я несла обществу, для того чтобы мне проще было общаться, но смотрела я на вас глазами Маши, и мозги были Машины. Большинство людей это понимают, 10% знакомых не понимают. Чаще всего непринятие возникает у людей религиозных. Они ищут объяснения - скорее всего, это спектакль, задуманный пиар-ход, какой-то протест. После каминг-аута я стала для большинства людей моментом истины. Я увидела, как люди ко мне относятся: среди друзей есть пользователи, а есть друзья настоящие. Пользователи отошли.
Фотографии: via Shutterstock